Спекуляция стала − размышлением, а спекулянт, − мыслителем
(Из «До встречи»)
…Выглядевший на воле вполне интеллигентно, бывший директор отличается от сокамерников не только позорным статусом, но и неопрятной одеждой. Его зарубки угнетены запретом, − мыться вместе со всеми, и высочайшим позволением, − драить туалет и выносить парашу. Они с Борей пользуются специальной посудой (миска, кружка и ложка), «подаренной» после объявления чушками. В «подарках» просверлены дырки, которые надо закрывать, чтобы не протекали шедевры тюремного повара, приготовленные с мыслью: «Интересно, а это они тоже будут жрать?!».
Работая директором, Евгений Савельевич считал свой путь совершенно безоблачным и бесконечным, потому привык к пренебрежительному отношению к окружению, исключая – «удачно прикормленное» начальство. Он упорно верил, что отказать ему не сможет никто, кроме каменной статуи времен «проклятого» советское прошлого, когда спекуляция считалась позорным деянием. − Как только, в моду общения вошли загадочно-обобщенное английские термины, − бизнес и офис, для него спекуляция стала − размышлением, а спекулянт, − мыслителем. И стал он жить в роскоши, убаюкав прежние предосторожности отмазкой со смыслом − «недостаток доказательств».
Даже оказавшись в следственном изоляторе за растрату в особо крупных размерах, он уверенно надеялся на друзей, продолжающих воровать. И, что характерно, привлеченный за спекуляцию по крупному, он не относил себя к уголовному миру. Напротив, был уверен в своем превосходстве над сокамерниками-уголовниками, и готов был «послать» любого, посмевшего с ним заговорить а, тем более, что-либо указывать.
…Как-то еще в ремеслухе, пропадая от скуки, Женя пожелал наколоть на своем плече романтическую тату – «Рука, держащая розу». Эта невинная шалость юности оказалась «гранатой без чеки» − в СИЗО. Здесь, в ожидании суда, он горько пострадал, от незнаний, что татуировка для зэков – не украшение, а знак различия. Однажды, обдумывая очередную версию беседы со следователем, Евгений Савельевич ходил взад-вперед по камере СИЗО.
– Думаешь, если ходишь, то в тюряге не сидишь? – ехидно спросил, сосед, не выдержав монотонного шарканья подошв об цементный пол.
– Да ты кто такой козлина, чтобы мне указывать?! – резко отреагировал Евгений Савельевич, не подозревая, что «козел» − серьезное оскорбление для заключенного, не принадлежащего к этой группе, а наколка на руке зэка – «кинжал, пронизывающий сердце» − знак вора-авторитета. Чтобы не потерять репутацию в воровском мире, такой вор обязан немедленно и жестко наказать обидчика. Так и произошло: сосед мгновенно отреагировал на оскорбление.
− Завали пасть, дятел! ...−Ты сам-то понял, что сплел?..
После вопроса, показавшегося Евгению Савельевичу, − риторическим, названный козлом, пулей подскочил к обидчику, крепко схватил его за ворот рубашки и стал больно бить по голове. Директор базы всячески пытался вырваться из крепких рук бандита, но тот одной рукой наносил удары, а другой держал его за рубаху. В одной из попыток вырваться, рукав треснул по шву и, предательски засветил – «распустившуюся розу».
– Кенты, так он же вафлер!!! – с диким смехом заорал бандит, отпрыгнув от Евгения Савельевича, как от прокаженного. ...